Мезенцефалон - Страница 14


К оглавлению

14

Ангел, сердце моё смеётся…
Перезвон, мерцание, хохот…
Мне всего чуть-чуть остаётся…
Мне уже не страшно, а плохо.
По ступеням сухим, брусчатым,
Вдоль стены гранитной, отвесной
Я иду, ладони печатаю –
Николаевские, манифестные…

Розовые тела на экране причудливо мелькали. Пару раз они закрутились совсем уж по-йоговски. От необычной позы у мужика исказилось лицо, на котором явственно читалось количество хуев, которые он запихал бы режиссеру и оператору, будь его воля. Но воля была не его, и режиссер был в сравнительной безопасности. Зато по полной программе это все доставалось гладенькой женщинке с большими сиськами. В какой-то момент секс стал настолько походить на тяжелый, однообразный труд, что оператор решил поснимать интерьер. Видимо, режиссер это тоже заметил и решил сменить если не хуй, то хотя бы позу. Когда камера вернулась обратно, радостный актер в кои-то веки лежал на спине, а ему отсасывали. Мужик благодарно улыбался, расправив онемевшие руки-ноги…

Возбудить фильм о тяжелейших буднях немецких порнозвезд мог разве что подростка. Я мрачно пожалел обоих, отключил звук и тяпнул рюмку. После нескольких недель пьянки водка уже не срубала меня, а привычно вклеилась в обмен веществ. Весь этот месяц доза будет угрюмо нарастать. Еще через два мозг привыкнет к запредельным порциям. Что будет потом, я не знаю. Возможно, это последний год моей жизни. Возможно, нет.

Я лег на спину. Диван качнулся, как плот, и поплыл по реке.

Надо мной медленно проплывало безмятежное звездное небо. Мелькнул метеорит, но я даже и не попробовал загадать желание. Не успел.

– А кто-то успел, – сказал Сашин голос.

Я сел на бревна. На том конце плота стоял Зоткин в чем-то длинном типа плаща и смотрел вперед. Ласково шумела вода. Впереди ничего не было. По крайней мере там, куда смотрел Саша.

– Есть такая притча… – продолжил он. – Рассказать?

– Конечно! – обрадовался я.

– Ну, в общем, на одном острове жили два монаха-отшельника. Старый и молодой. Один все сидел в лотосе, улыбался и что-то мурлыкал себе под нос. А второй носился по острову. То костры разжигал, то шалаши строил. Гормоны, сам понимаешь. А ниже по течению в деревне праздник намечался…

– Откуда узнали? – спросил я.

– Да какая разница… Мессидж получили. По мылу. Не в этом дело. А лодки нет. А попасть надо. А праздник большой, религиозный, одним словом. Молодой, как узнал, – кинулся деревья рубить и плот вязать. Упарился весь. Несколько дней фрегат свой проектировал и в жизнь претворял. А старый все сидел в лотосе и не отсвечивал. В назначенный день, время «Ч», так сказать, молодой свою конструкцию на воду спустил, шестом оттолкнулся и поплыл. Но и старый встрепенулся. Встал и, не открывая глаз, шагнул в реку. Там как раз проплывало огромное дерево. Прекрасно сбалансированное самой, так сказать, флорой. Он на него попал, сел в лотос и снова замурлыкал. Добрался до деревни и неплохо оттянулся на сейшене. Вот.

– Что – «вот»?

– Здесь должна быть мораль для пропорции. Запиши, а то забудешь. «Твое дерево мимо тебя не проплывет».

– Где-то я уже слышал…

– Тебе отец рассказывал, но ты забыл. Просто напоминаю. Засрал ты свои мозги мусором.

– А ты так, блядь, нет! – усмехнулся я.

– И я. Да все мы, пока живые, всякую хуйню думаем, как тот Пятачок. Ничего, что я без доклада и мертвый?

– Ничего. Мне, вообще-то, все равно – какой ты. А куда мы плывем?

– Да я ебу? Темно все…

– В деревню, может? На посиделки? Почему-то ж ты вспомнил про монахов.

– Да это не я вспомнил. Это ты забыл.

– А… Тогда, может, – я умираю?

– Хм. Не сегодня. Тебя устроит не сегодня?

– Да мне все равно. Можно и сегодня. Что не вижу я разницы, глядя на тебя.

– Между чем?

– Ну… Между твоим миром и моим. Как у Марка Твена – мысль, блуждающая в бесконечном пространстве. Что у нас, что у вас – один хрен. И точно так же ты не знаешь, куда мы плывем… Так почему тогда не сегодня? Это… знаешь, иногда меня спрашивали на работе – ты чего домой не бежишь, время же?.. А я сижу, херню какую-нибудь компилирую. А домой приду – то же самое буду делать. Асоциальный муравей. Так какая разница – где?

– Я знаю. Сам такой. Муравей без муравейника. Ошибка в программе. Одиночество как искусство. Эгоизм как творчество. Лишняя шестеренка в механизме. Помнишь, ты мне показывал любительские кадры цунами? Там человек на пляже стоял. Сначала в воде по колено. Потом вода отхлынула и ушла далеко-далеко. А потом вернулась. Огромная волна. Самая большая из всех, что человек этот когда-либо видел. А он все стоял. А она даже не накрыла его, а просто раздавила, как мы случайно давим муравьев. Не ведая, что они под ногами. Хочешь, скажу, о чем он думал? Я-то теперь знаю…

– Небось про сиськи-письки?

– Ага. И ничего тут удивительного. Повешенные тоже кончают… не хуже, чем от порно твоего. Я помолчал. Потом снова лег на спину и спросил: – Там у вас… эээ, как сказать-то… Здесь у вас водка есть?

– Здесь, как в Греции, – есть все. Было б еще чем бухать – цены бы этому месту не было. Так что не торопись. Да и не нужны мы. Как там не были нужны, так и здесь никому в хуй не упирались. Вот только куда я плыву… Думал, сдохну – все свои противоречия, сомнения потеряю, всю двойственность растрясу и свет увижу. А тут такая же муть. Мне говорят – ты поверь, легче будет. Спасибо, я уже верил в светлое будущее! Но мой плот, свитый из песен и слов… Всем моим бедам назло… Вовсе не так уж плох…

14