Мезенцефалон - Страница 29


К оглавлению

29

Справедливость, однако, есть.

И заключается она в огромном, невероятном количестве ангелов, спасающих наши души и до смерти, и даже после нее.

Крылья.

Вот принято считать, что у ангелов белые крылья… Ну и что это за ангел? Это бройлер какой-то, утка птицефермовская, гусь совхозный.

Настоящий ангел должен быть с иссиня-черными крыльями. Я лично после семи бутылок вижу именно такого.

Описываю.

У него нет глаз. То есть есть, конечно. Но упаси тебя господи глянуть в них. Глаза выжжет не хуже, чем сваркой.

Нет тела. Оно скрыто под черными бесформенными одеждами. Мне почему-то кажется, что под одеждами тоже ничего нет. Одна пустота.

Нет ног. Он не ходит. Когда он передвигается, создается впечатление, что он просто скользит в воздухе. Впрочем, вся эта ботва тоже под одеждами.

А вот голова есть. Она угадывается. И волосы есть. Они струятся по плечам и ниже. Но это все ерунда.

Огромные, убийственной черноты крылья. Перо к перу. Блестящие, с металлическим отливом перья. Они острые на концах. Они еле слышно шелестят в покое, а когда ангел распахивает свои мерцающие крылья, пытаясь охватить полмира, – они издают шорох смерти. Почти звенящий. Крылья завораживают. На них и только на них можно смотреть в этот миг. Они распахиваются, деля весь мир на две половины. Одна половина перед ним – где вы. И одна половина за его спиной – где только тени. Как летает ангел, я не знаю. Не видел. Мне кажется, когда он делает всего один только взмах, начинается ураган. Не зовите ангела. Просто, когда вам плохо, представьте, что за вашей спиной стоит ангел с огромными крыльями. Его крылья на какой-то миг станут вашими. И вы взмахнете ими один только раз. И начнется ураган. Шорох смерти.

Один священник мне сказал, что это ангел на самом деле. Но только тот – падший. Демон то есть. Вечно одинокий скиталец. Вечно отринутый. Бездомный.

Откуда я знаю? Где я его увидел? Как я понял, что это он?

Вопросы эти бессмысленны. Выпейте за день семь бутылок водки. И вы увидите кого угодно. Если останетесь живы. Если.

Останетесь. Живы.

Что, в общем, сомнительно. Тут, значит, смех в зале. Смейтесь, смейтесь, чего вы?

Не хочется? И мне не хочется. Но надо.

Жизнь-удивительная штука… Радостей мало, смеху много.

Дайте мне гитару, сейчас я вам заебеню!

Так вот. Пьяные ангелы. Или ангелы пьяных. Они будут всегда.

Почему, спросите вы?

Потому что у людей все одно есть время смерти. Оно нам назначено. Нам его протатуировали где только можно. На лбу, на ладонях, на языке. Не видит его только ленивый. Не знает о нем только анацефал. Из чего следует, что все мы сплошь ленивые и долбоёбы.

И вот – алкаш. До дня смерти ему – как до Луны пешком. Ну, лет десять, скажем. А делает он все, чтобы классно завернуть боты, скажем, сегодня.

Ага. Кто ж ему даст? Кто ж ему позволит? Перечеркнуть Божий промысел и все такое! А как все начнут без высшего разрешения помирать – что ж тогда будет?

Бардак.

И потому – ангелы. И белые. И черные. Носятся над землей и спасают недоумков. Вопреки физике. Химии. Вообще элементарнейшей логике. И здравому, сука, смыслу! Спасают не лучших (но не лишних, прошу заметить!) представителей рода человеческого во славу гармонии и чуть ли не вопреки матери-природе. Отчего и рождается поговорка о том, что у пьяных свой бог.

А жизнь это раз за разом подтверждает.

82-й год.

Серега Дудин или как-то так фамилия – не помню точно. Малина студенческая. Пятый этаж, двухкомнатная квартира. Танцы-шманцы, выпивон. Эпицентр лета. Окна все настежь. Серега спит на широком подоконнике в совершенно анабиозном состоянии. Одет он уже не вспомню во что, но на ногах шлепанцы. Один бок он во сне отлеживает и решает перевернуться. Немая сцена. Потому что вот он был. А вот его нет. Крика тоже нет. Несемся к окну. До самого четвертого этажа – мощная разлапистая крона старого карагача. И больше, откровенно говоря, ни хрена не видно. Несемся вниз. Все, конечно, понимают, что толку нет. И не будет. Но, во-первых, – интересно. Во-вторых – ну, типа, жаль. Немного, откровенно говоря, совсем немного, но жаль. Потому что безобидный был Серега и жить не мешал.

Дальше картина японскими фломастерами. Яркими такими. На втором этаже встречаемся с Серегой. В одних штанах. Царапины через всю харю, а равно и по всему торсу, босиком.

Улыбается.

– А эта… Тапки не видали, мужики? И что? Не ангел разве пролетал? Да самый настоящий!

84-й год.

По городу течет речка-говнотечка в самом прямом смысле этого слова – то есть практически канализационная кишка мегаполиса. Над ней кое-где мостики. Над ней же кое-где трубы. Разного назначения. И вот одна труба, диаметром сто пятьдесят миллимов, идет вдоль мостика, над самым гнусным местом этой, с позволения сказать, реки. Внизу – две дохлые собаки, ил, состоящий наполовину из говна, и куча гниющего мусора. Берега речки довольно крутые и все поросшие густым-прегустым тальником. Висит труба, чуть прогнувшись, пролетом примерно метров десять. Ну и пусть бы висела. Двести лет. Кому она нужна. Но не все так просто. Та самая контора, которая эту трубу протянула, видимо, что-то там просчитала и решила, что ходить по ней нельзя. А никто и не думал по ней ходить. До тех пор, пока эти идиоты не нарубили арматуры кусками и не наварили ее поверх этой трубы, чтобы, значит, подонки не вздумали по ней гулять. Получилась такая колючая анаконда. Или сильно растянутый еж.

Вот и развлечение для подонков. По голой трубе пройти – на хрен она нужна. Неинтересно. А по колючей? О! А внизу говно. О! А на спор? Экстремальное развлечение. Адреналин и все такое.

29