Мезенцефалон - Страница 43

– Ну, за легкую промышленность! – сказал Китаец, выпил полстакана желтой микстуры счастья и запил ледяной водой из поллитровки. В этот день он почему-то был более многословен, чем обычно.

– Ну, за нее же! – сказал я, не сильно фантазируя, выпил следом и стал ждать эффекту.

Эффект появился почти сразу. Одеколон вдарил по мозгам и по желудку одновременно. Китаец поколбасился и лег морской звездой на пол.

– Похуй! – сказал он. – Медитировать буду. Ложись рядом, Бриг.

Я, не долго думая, тоже улегся.

– У меня жена замуж вышла, – сказал вдруг Китаец.

– Что? – не понял я.

– Ну, бывшая…

– А… Се ля ви… Поди, моя тоже выйдет…

– Я тогда молодой был, – не слушая меня, продолжал он, – горячий. С армии вернулся – орел. Медаль «За отвагу», все дороги открыты. Правда, тут вот, возле паха зацепило – но не сами яйца. Чуть бы выше – жены точно бы не было. И дочки, само собой, и сына. А так – только шрам остался. Да. Это сейчас хрен его знает, за что воюем. А тогда догадывались. Да. В школу пришел, вечер встречи выпускников. Я Зинку-то помнил – пигалица мелкая. Внимания не обращал никогда. А тут пришел – такая деваха стала, не идет, а пишет. Сразу не признал даже. Белый танец, все дела. Потом шлялись полночи, да какая там ночь в середине лета? Вроде только что глаз выколи было, а тут уже утро. Пух тополиный, туманчик как молоко. Парное. Да. Она говорит – девок у тебя, поди, не считано? Я говорю – какие девки при таком тяжелом ранении? А куда, говорит, тебя ранило? А, говорю, прямо туда. Отстрелило, считай, половину. Или даже больше. Сам аж язык прикусил, чтобы не ржать. А можно, говорит, посмотреть, я медсестра? Ну, смотри, говорю, раз медсестра. Да. В общем, пацан быстро родился. Да и дочка не задержалась при таком, ха, увечье. Потом я еще умудрился то ли два, то ли три курса какой-то херни закончить, но деньги нужны были срочно, а не после диплома. Бросил к ебени матери. Шабашил, вкалывал. Пол-области с мужиками изъездили, плюс еще две соседних. Машина, там, дача-хуяча, цветной телевизор. Это сейчас он в любом сельпо пылится. Раньше надо было в очереди стоять полгода. А мне какие очереди? Я за ночь два телевизора, а то и три мог пропить, если гуляли. А гулять стал, однако, больше чем надо. Ездить перестал, стал в городе паркетом заниматься. Тоже в кайф. Паркету-то море! На пару машину взяли шлифовальную да три года циклевали без перерывов. Вообще класс. Потом столярочку организовали свою. Двери пошли, окна, мебель резная. Сын в школу пошел – уже читать умел, а дочка раньше в музыкальную пошла, чем в обычную. Да. А потом черт меня дернул поруководить. Ну и делал бы руками, что ж в начальство лезть? Пиджак купил, галстук, барсетку, туда калькулятор положил и сотовый. Да. Вторая столярка появилась. Цех за городом уже договаривались покупать. Дел много. Людей много. С каждым выпей – поговори. Лесом стали заниматься – там вообще, пока договоришься – озеро выхлещешь. Охотничьи домики, сауны с девками и без девок, зоны отдыха стали строить. Пил уже каждый день. В смысле ночь. Днем некогда бухать, так утром только стакан сухого примешь и бежишь. Здоровья хватало до вечера дожить без меланхолии. А тут как-то приезжаю в столярку, а эти уроды циркулярку доламывают. Впихали туда полбревна, суки, она и переклинила. Я орать стал, выгнал всех, бревно вытащил, поправил все, пробовать стал – как долбанет по пальцу! Да. Палец не нашли… Собак даже подпрягли, но те только закусь какую-то припрятанную обнаружили. Я давай водкой дезинфекцию делать и всякое такое. Ко всему прочему на следующий день компаньон деньги перевел на оффшор и съебался с концами. Потом бандиты за долей пришли – они часть давали, без документов, естественно, но им они и не нужны. Дача-хуяча, машины, доля моя – все проебал. Но жив остался, чего, как говорится, и вам желаю…

– Я думал, ты всю жизнь в этих столярках провел, – безразлично сказал я.

– Да, в общем, так оно и есть… Не всегда только я там руками работал. Да. Ну, а как рассчитался со всеми подчистую, тут я вообще оторвался. И понимал, что пить нельзя, да словно на волю вырвался. Впрочем, так оно и было. Хоть под утюгом и не лежал, а все одно – приятного мало. Да. Где там у нас лечилово?

– Да вот, – я, не вставая, дотянулся и подал Китайцу флакон.

Он посмотрел его на свет, сел, хмыкнул, вылил в поганый стакан и, не морщась, выпил. Запивать не стал, занюхал только рукавом.

– Мне еще тогда хирург говорил… Да… Давай, мы тебе большой палец от ноги пришьем, работать сможешь. Но именно тогда не до того было, а именно сейчас у меня на это денег нет. Чтобы их заработать, мне нужен большой палец, а без большого пальца я их не заработаю.

– А, скажем, занять? – спросил я.

– Ха… – беззлобно и безразлично ответил Китаец. – Займи, хули…

– Ха… – с той же интонацией сказал я…

После «Тройного» пришлось проявить чудеса сообразительности. Китаец позвонил дальней родственнице, наврал с три короба про облитерирую-щий тромбофлебит и под это дело выцыганил у нее сорок рублей на лекарство. Название я придумал сам, соединив два слова из медицинского справочника. Далее мы пошли искать замену иссякнувшему фонтану дешевого спирта в соседнем подъезде. Через полчаса мы открыли другой, даже более выгодный источник, и остаток дня бухали на стройке, благо там все было под рукой.

После захода солнца Китаец пошел поссать и потерялся. Еще через полчаса пиздежа со сторожем о политике я пошел домой. Начиналось вечернее тягучее похмелье. Я шел, смотрел себе под ноги и мучительно вспоминал стихи образца тринадцатого года. Маленький… веселенький… нет, не так…